Если бы все, что написано Пешковским, собрать в одну большую книгу, ее можно было бы назвать — «Русская грамматика в освещении Пеш-ковского». А состоит это освещение в особом взгляде на русскую грамматику.
Грамматика Пешковского реалистична. Она начинается с формы, т. е. с того, что может слышать, видеть, сопоставлять каждый. А сопоставляя, мы держимся за смысл Поэтому сразу видим, что в сочетании разбитое стекло совсем не то значение корня стекл-, какое появляется в формах глагола стекать. Грамматика Пешковского начинае!ся с формы осмысленной, подкрепленной значением и им гарантированной.
Главная книга А. М. Пешковского (она издавалась 7 раз: первый -в 1914 г., седьмой — в 1956 г.) — «Русский синтаксис в научном осве щении».
Она родилась в результате восьмилетней учительской работы в московских гимназиях, из желания познакомить своих 14- и 15-летних учеников с настоящей, научной грамматикой родного языка. Это видно и из текстов Пешковского: в них постоянно — мы, но не авторское, единоличное, а мы —дуэта с читателем: «Возьмем слово черный и образуем от него ряд слов. . станем вдумываться в значение слова чернота... укрепившись на такой позиции, мы сможем уловить и еще одну черту в значении глагола...»
Вместе со своим читателем Пешковский размышляет, наблюдает и экспериментирует. Это он придумал множество остроумных лингвистических экспериментов (уже потом о важности эксперимента в лингвистике писал Л. В. Щерба).
Наблюдения Пешковского расширяли круг фактов, относимых к грамматике: он первым показал, что интонация может быть грамматическим средством, она включается в работу там, где более ощутимые средства — предлоги, окончания, порядок слов — «недорабатывают»
Грамматический реализм Пешковского — тот фильтр, сквозь который пропускались лингвистические идеи, имевшие хождение в начале нашего века При разъяснении разных сторон грамматического строя русского языка Пешковский опирался на идеи своего учителя Фортунатова, а также Потебни и Овсянико-Куликовского Эти иногда неожиданные объединения вместе с его настоящими открытиями и составляют существо его — Пешковского — освещения русской грамматики. Оно было принято выдающимися лингвистами: Шахматовым, Карцевским, Щербой — теми, кто ценил верность языковому факту.
Пешковскому не было свойственно постоянное следование однажды взятому за основу. Воспитанник формальной школы Фортунатова, он не боялся отойти от системы его представлений, когда к этому подводили собственные наблюдения или убедительные доводы других лингвистов. Он не боялся отказаться и от того, что было понято и написано им самим: переиздавая свою главную книгу в третий раз (1927), Пешковский, как он сообщает в предисловии, почти весь текст пишет заново.
Время жизни Пешковского, время его лингвистической работы было трудным временем формирования новой советской культуры, науки, школы. В это трудное время Пешковский писал учебники русского языка, исполненные веры в то, что наука должна быть понятна и нужна каждому маленькому гражданину нашего государства, каждому, кто хотел бы научить детей грамотно и любовно относиться к своему языку.
Пешковский считал, что лингвист должен «активной проповедью» вмешиваться в языковую жизнь общества, в практику школьного лингвистического образования. Сам он занимался этим всю жизнь — неустанно и страстно. Он разъяснял, что только сознательное владение грамматикой делает человека по-настоящему грамотным, помогает ему культурно и ясно говорить. Он обращал внимание на огромную социальную значимость языковой культуры: «Умение говорить — это то смазочное масло, которое необходимо для всякой культурно-государственной машины и без которого она просто остановилась бы».
Еще не все уроки Пешковского усвоены нами Его книги, написанные для детей, читают внимательно все новые поколения взрослых лингвистов.
Прокомментировать
You must be logged in to post a comment.